Пытки, страх и флешбеки — рассказ пленного из Херсона

Херсонец, который находился 54 дня в плену, пережив пытки, унижения и постоянное психологическое давление, сегодня не только вернулся к мирной жизни — он стал опорой для других. Роман сумел выстоять там, где многие теряют надежду, и теперь помогает тем, кто пережил подобный ад. Он восстанавливает родной город, поддерживает бывших пленных и борется за то, чтобы ни один человек не остался наедине со своей травмой. Как ему удалось не сломаться? Что давало силы в нечеловеческих условиях? И почему после возвращения он создал организацию, которая сегодня спасает сотни людей?

Обо всем этом журналисты Новини.LIVE поговорили с бывшим пленным, основателем организации "Пленники Херсона" Романом Баклажовым.

Освобождение Херсона

Когда Роман вспоминает первые дни освобождения Херсона, в его голосе слышится и радость, и боль. Для него это было не просто возвращение контроля над городом — это был шанс снова прикоснуться к земле, где прошла вся его жизнь. Он рассказывает, что даже расстояние не могло сдержать того внутреннего зова домой. В этот момент он вспоминает, как из Карпат добирался в Одессу, а затем в родной Херсон, где уже было относительно безопасно.

"Уже 10-го числа было понятно: Херсон освобожден. Я смотрю — мои друзья из Одессы массово начинают паковать бусы гуманитарной помощи, стоит настоящий ажиотаж. А я был в Карпатах на ретрите. Если бы тогда был какой-то прямой рейс Карпаты — Херсон, я бы без раздумий поехал домой. Даже без гуманитарной помощи. Это мой родной город, в котором я прожил всю жизнь — как иначе может быть? Поэтому можно сказать, что поехал почти сразу, как только появилась такая возможность", — говорит бывший пленный Роман Баклажов.

Но радость возвращения омрачала другая мысль — страх быть схваченным. И это был не просто страх, а глубокая уверенность, что рано или поздно россияне придут именно за ним. Роман помнил опыт 2014 года, когда был в Правом секторе, и знал, что это может стать поводом для преследования. Несмотря на попытки скрываться, опасность становилась все ближе. Однако спокойствие длилось недолго.

"Когда я увидел, что начали ездить по домам, то сразу спрятался у друзей. Две недели скрывался. Наблюдаю и вижу, что за мной не приехали. Начали искать других ребят, не из "Правого сектора", — отмечает мужчина.

Хотя он и жил в закрытом зеленом районе, где даже друзья могли бы заблудиться, оккупанты знали, куда приехать. Роман до сих пор не может понять, как именно они получили информацию, но момент задержания стал для него первым шагом в длительный ад. Он скрывался неделями, но враг был на шаг впереди.

Российский плен

Далее началась самая темная часть истории в жизни — плен. Психологическое давление продолжалось круглосуточно, а пытки стали ежедневной реальностью. Для Романа и других пленных каждый день был борьбой за выживание. Они слышали издевательства над собратьями буквально через стены, и это разрушало не только тело, но и сознание. Особенно болезненным было понимать, что рядом, за забором, продолжалась "мирная жизнь" местных коллаборационистов. Людей, которые, услышав крики замученных украинцев, просто пили кофе, смеялись и делали вид, что ничего не происходит. Это контрастное сочетание жестокости и равнодушия прошивало сознание пленных, оставляя глубокие раны, которые не исчезают даже сегодня.

"Наша камера была прямо над застенкоми: мы — на втором этаже, застенки — на третьем. Окна были открыты, и мы постоянно слышали пытки наших ребят, их крики. Больше всего выбивало из равновесия то, что совсем рядом находился ИВС — изолятор временного содержания. Забор, а за ним — кафе. Наши... Я даже не могу назвать их людьми — это просто какие-то отбросы. Они слышали, как пытают наших ребят, но спокойно сидели, пили, рассказывали анекдоты, смеялись. Мы, с одной стороны, слушали стоны и крики из застенков, а с другой — слышали, как напротив смеются и пьют эти нелюди", — говорит бывший пленный Роман Баклажов.

Несмотря на ужасные условия, даже в плену можно было найти человеческое тепло. Там Роман встретил своего давнего соседа, которого не видел более 20 лет. Эта встреча стала для него редкой опорой, напоминанием, что даже в самом темном месте есть поддержка. Организм иногда сам тянется к светлым воспоминаниям, чтобы не позволить разуму сломаться. Почти каждый в камере переживал такие моменты внутреннего спасения. А еще поддержку друг друга. Пленные быстро научились видеть, когда кому-то становится слишком трудно, и тогда вместе держали человека "на плаву". Те простые слова поддержки, взгляд или прикосновение иногда спасали больше, чем любые методики или советы.

"И действительно, мы все поддерживали друг друга, как только видели, что кто-то начинает "плыть". Это сразу видно по глазам — человеку плохо. И тогда все вокруг его подбадривали: "Держись, все будет хорошо". Позже я уже узнал, что эта практика называется "равный равному". Это когда люди собираются вместе, будто клуб поддержки, как в фильмах иногда показывают. Мы так же собираемся и сейчас — в Одессе, в Херсоне. Потому что только мы способны по-настоящему понять друг друга", — делится бывший пленный.

Но сильнее всего держаться Романа заставлял образ его ребенка. Он вспоминает один момент — луч солнца на светлых волосах сына. Этот кадр, как остановленное время, стал для него точкой опоры, которую он прокручивал в голове снова и снова. И теперь эта фотография — на заставке его телефона, как символ того, ради чего он выстоял.

Ротации в плену

Плен Романа пришелся на период, когда застенки менялись в зависимости от того, кто их контролировал. Он вспоминает, что всего было три ротации — и каждая по-своему отпечаталась в памяти. Первая смена была самой жестокой, вторая — еще более ужасной, потому что враг вел себя как настоящие нелюди, а третья состояла уже из работников российской пенитенциарной службы. Они тоже били и пытали, но без той демонстративной жестокости, которой наслаждались их предшественники. Именно вторая ротация оставила самые глубокие шрамы — не только физические, но и моральные.

"Во время второй ротации они пытали, издевались, унижали — делали все, чтобы сломать человека морально и физически. А вот третья ротация так же пытала и жестоко била, но я не видел, чтобы они унижали или издевались так открыто. Это был другой тип жестокости — без того показного надругательства, которое было раньше", — отмечает Баклажов.

Попав в камеру, где ребята уже находились две недели, Роман сразу почувствовал, как страх и истощение сжимают людей.

"Первый вопрос был: который час, какие новости? Николаев захватили, Одессу захватили. Говорю, так, ребята, все, никакого Николаева, Одесса им уже не снится. Они мне сразу рассказали, что на пытках, когда меня ведут на допрос, надо падать после третьего удара", — говорит мужчина.

Здесь любое сопротивление могло стоить жизни: тебя били, пока ты не падал, иначе последующие удары становились смертельно опасными. Роман заметил, что если человека вызывают на допросы повторно, это значит, что его, вероятно, выпустят. Он сам провел в плену два месяца, наблюдая, как другие подвергаются повторным задержаниям и допросам, пока наконец не получают свободу.

"Тебя называют, ты должен склонить голову, руки за спиной, подойти к двери, тебе дают шапку на глаза. Приводят, сажают на кресло, или наручники, или приматывают скотчем, и начинается допрос. Бьют, одного товарища залили 5 литрами воды, меня пытали током — подключали к мочке уха. Это просто словами невозможно описать", — рассказывает бывший пленный.

Возвращение домой

Ощущение свободы после плена для мужчины стало глотком свежего воздуха. Который ощущался два раза за всю жизнь. Первый раз это было, когда его отпустили, второй — когда он приехал в Херсон после деоккупации.

"Там прям ощущение свободы было где-то несколько недель. Даже несмотря на обстрелы. Прямо оно как-то материально ощущалось", — вспоминает Роман.

Эти несколько недель стали для него своеобразной точкой перезагрузки. После месяцев темноты, запертых камер и ежедневного страха свобода ощущалась почти физически — будто можно было буквально прикоснуться к воздуху, который снова стал своим. Роман говорит, что впервые за долгое время он позволил себе дышать полной грудью, не оглядываясь ежеминутно на каждый звук или шаг. Это вернуло ему ощущение жизни, которого оккупанты пытались его лишить.

Пленники Херсона

В Херсоне Роман занимался изготовлением мебели, однако и сейчас это дело не оставил. Он перевез в Одессу дизайнера и одного сборщика мебели из Херсона. Дизайнер продолжает работать, однако все же Роману пришлось искать новых работников. В его команде сейчас четыре человека. Мужчина занимался волонтерской деятельностью с 2014 года, поэтому его сеть знакомых была большой и активной. Когда Роман приехал в Одессу, вставил сим-карту, начали звонить друзья, предлагать помощь, сбрасывать деньги. Он еще был дезориентирован, но уже чувствовал, что вокруг него есть люди, которые готовы подставить плечо. Общаясь с другими пленными, Роман понял, что они практически остались один на один с собственным ужасом — никакой поддержки. Поэтому было принято решение создать организацию "Пленники Херсона", которая уже насчитывает более 200 человек — юристов, психологов, волонтеров. Все работают бесплатно, по доброй воле, без грантов и финансирования. Роман отмечает, что это настоящая команда, которая действует по принципу "равный равному" — помогают друг другу, организуют поддержку всем, кому она нужна.

"Мы работаем 24 на 7, а не так, как фонды, которые в 17 часов уже заканчивают рабочий день, или "Центр помощи спасенным", который в воскресенье не работает. Нам звонят в любое время — кому-то плохо, больной, надо в больницу — мы едем, забираем, размещаем, помогаем", — объясняет бывший пленный Роман Баклажов.

Самое сложное сейчас — получить статус гражданского пленного, официально определенный как "лицо, лишенное личной свободы во время вооруженного конфликта с Российской Федерацией". На это необходимо потратить не один месяц своей жизни, а еще немало нервов и сил.

"Этот статус предусматривает выплаты и юридическую защиту, но система создана еще в 2019 году и не учитывает масштабы современных событий. Статус предусматривает не отсрочку от мобилизации, а мобилизацию по собственному желанию. Государственная выплата — двести тысяч гривен, но комиссия не совсем понимает, как работает", — говорит мужчина.

Ему удалось получить этот статус с первого раза, благодаря очевидной проукраинской позиции, однако подготовка документов заняла 8 месяцев. Параллельно продолжается его реабилитация: постоянная работа с психологами, помощь другим пленным, флешбеки и навязчивые воспоминания продолжают преследовать и сегодня. Несмотря на все это, Роман вместе с бывшими пленными уже активно восстанавливает Херсон. Они работают в "серой" зоне, где государство и крупные волонтерские организации не доходят: восстанавливают окна, крыши, балконы, ликвидируют последствия обстрелов. Восстановление — это не просто работа, а символ возвращения контроля над собственной жизнью и домом, который вдохновляет всех вокруг.

Ранее мы писали историю одесского морпеха, который рассказал, как россияне не хотели обменивать их. А такжео том, как Херсон выживает под обстрелами сейчас.